Аудиокнига улыбка бредбери

На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра, рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по-двое, по-трое подстраивались к очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день. Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче. Мальчишка притопывал на месте и дул на свои красные, в цыпках, руки, поглядывая то на грязную, из грубой мешковины, одежду соседей, то на длинный ряд мужчин и женщин впереди. - Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань?-сказал человек за его спиной. - Это мое место, я тут очередь занял,-ответил мальчик - Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в этом толк - Оставь в покое парня,-вмешался, резко обернувшись, один из мужчин, стоящих впереди. - Я же пошутил.-Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо стряхнул ее. - Просто подумал, чудно это-ребенок, такая рань а он не спит. - Этот парень знает толк в искусстве, ясно?-сказал заступник, его фамилия была Григсби.- Тебя как звать-то, малец? - Том. - Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку-верно. Том? - Точно Смех покатился по шеренге людей. Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда. Том увидел маленький жаркий костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за городом, и продавали по пенни чашка, согреть желудок" но мало кто покупал, мало кому это было по карману. Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом каменной стеной. - Говорят, она улыбается,- сказал мальчик. - Ага, улыбается,-ответил Григсби. - Говорят, она сделана из краски и холста. - Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая,-я слышал-была на доске нарисована, в незапамятные времена. - Говорят, ей четыреста лет. - Если не больше. Коли. уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас год. -Две тысячи шестьдесят первый -Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный Или пятитысячный Почем мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была... И достались нам только рожки да ножки. Они шаркали ногами, медленно продвигаясь вперед по холодным камням мостовой. -Скоро мы ее увидим?-уныло протянул Том. -Еще несколько минут, не больше. Они огородили ее, повесили на четырех латунных столбиках бархатную веревку, все честь по чести, чтобы люди не подходили слишком близко. И учти, Том, никаких камней, они запретили бросать в нее камни. -Ладно, сэр, Солнце поднималось все выше по небосводу, неся тепло, и мужчины сбросили с себя измазанные дерюги и грязные шляпы. - А зачем мы все тут собрались?-спросил, подумав, Том.-Почему мы должны плевать? Тригсби и не взглянул на него, он смотрел на солнце, соображая, который час. - Э, Том, причин уйма.-Он рассеянно протянул руку к карману, которого уже давно не было, за несуществующей сигаретой. Том видел это движение миллион раз.-Тут все дело в ненависти, ненависти ко всему, что связано с Прошлым. Ответь-ка ты мне, как мы дошли до такого состояния? Города--труды развалин, дороги от бомбежек-словно пила, вверх-вниз, поля по ночам светятся, радиоактивные... Вот и скажи, Том, что это, если не последняя подлость? - Да, сэр, конечно. - То-то и оно... Человек ненавидит то, что его сгубило, что ему жизнь поломало. Так уж он устроен. Неразумно, может быть но такова человеческая природа. - А если хоть кто-нибудь или что-нибудь, чего бы мы не ненавидели?-сказал Том. - Во-во А все эта орава идиотов, которая заправляла миром в Прошлом Вот и стоим здесь с самого утра, кишки подвело, стучим от холода зубами-ядовитые троглодиты, ни покурить, ни выпить, никакой тебе утехи, кроме этих наших праздников. Том. Наших праздников...